Ещё одна картинка. И в этой комнате играет музыка)

ТАНЦОВЩИЦА

Я шёл по улице, наслаждаясь ночью и заодно выискивая, чем бы перекусить. Мне давно уже следовало поохотиться, но всё как-то не было времени, и теперь, даже после пары пойманных прохожих, я всё равно отчётливо ощущал жизнь вокруг. В основном она была сонная и спокойная, в этом тихом районе жители мирно спали по ночам. Вдруг в доме через улицу меня привлёк яркий огонёк. Конечно, ночью иногда попадаются яркие огоньки жизни, свидетельствующие о физической активности и эмоциональном накале человека, но чаще они встречаются парами и я стараюсь таким не мешать. Этот же одинокий и яркий экземпляр меня заинтересовал.
Свет горел на втором этаже ничем не примечательного домика и, конечно же, как часто бывает, освящен клириками был только первый этаж. Мне повезло. Очень удобно, когда люди верят, что освящать нужно только вход или фундамент, и все надстройки и этажи станут закрытыми от Зла. Не знаю как там Злу, а вампирам ничего не мешает залезть по стене и зайти через верх.
читать дальшеИз окна лилась необычная музыка: резкая, зажигательная, весёлая, с тем сложноописуемым оттенком звучания, когда сразу понимаешь, что играют не настоящие инструменты, а музыкальный амулет. Я осторожно заглянул в проём и застыл на несколько минут. В комнате танцевала девушка. Она танцевала так, как я ещё никогда не видел, полностью отдаваясь музыке, пропуская её через себя, слившись с ней. Казалось что другие движения и невозможны, только так единственно правильно двигаться, украшая и отражая эти яркие, сложные звуки.
Как заворожённая змея под движениями дудки заклинателя я медленно влез на подоконник и замер там, наслаждаясь зрелищем. Девушка же совершенно этого не замечала, пока не отзвучали последние аккорды. Когда утихла музыка, она опустилась на пол и с улыбкой повернулась к окну. Увы, выражение полного удовлетворения собой и миром быстро слетело с её лица. Она испуганно вскрикнула и дёрнулась к противоположной стене.
Я не хотел её пугать, но и не мог уйти, не досмотрев этот замечательный танец.
-- Ты очень красиво танцуешь, – я не знал какими словами передать своё впечатление, да и надо ли. – Это завораживает.
Решив больше не беспокоить перепуганную девушку, я спрыгнул на улицу и свернул за угол дома.
Голод в ту ночь я поспешил утолять в «весёлый квартал», слишком много желаний разбудил этот восхитительный танец.

Я продержался 3 дня. Я говорил себе, что ещё рано на охоту, что та девушка точно не рада будет моему приходу и скорее всего из-за этого бросит танцевать перед открытым окном. Что, возможно, это и было-то всего раз в её жизни, и хоть тридцать лет карауль, больше такого танца не увидишь, но… через три дня я отправился в тот же дом. Ещё на подходе я услышал музыку и увидел свет в окне второго этажа. Я настолько успешно убедил себя, что приду лишь к тихому дому и закрытым ставням, что неожиданно оправдавшаяся надежда заставила участиться пульс, несмотря на целенаправленную предварительную охоту. Я дал себе слово в этот раз не пугать девушку и завис в весьма неудобной позе, заглядывая в самый краешек её окна.
Музыка на это раз была уже другая. Она текла более плавно, нежно, влекуще, и движения были под стать ей: спокойные, тягучие, гибкие, завораживающие, манящие. Увы я пропустил начало «выступления», и танец вскоре закончился. Я был готов уже спрыгнуть на землю со своего неудобного насеста, как вдруг услышал:
-- Я ждала тебя.
Я удивлённо обернулся и вновь, уже не таясь, посмотрел в окно. Девушка стояла в середине комнаты и напряженно смотрела на меня. Видимо, увлечённый зрелищем, я выглянул таки дальше, чем планировал. Я залез на окно полностью, висеть на стене всё-таки очень неудобно. Танцовщица вздрогнула, но не отошла.
-- Тебе правда понравилось? – неуверенно проговорила она.
-- Конечно, – меня удивил её вопрос. Как такое могло не понравиться? – Иначе зачем бы я пришёл?
-- Ну… -- её волнение, смущение и, конечно же, страх, говорили, что она прекрасно представляет, зачем я приходил в первый раз, или хотя бы догадывается.
-- Скажем так, тогда бы я не ушёл так просто. – Она сглотнула, но упорно стояла на месте. Как будто бы дала себе обещание не отходить. Хотя, подозреваю, её решимости хватает только пока я не двигаюсь.
-- Я танцевала два дня. Надеялась, что ты придёшь, – после паузы прошептала девушка. Она старательно не смотрела на меня.
-- Зачем? – я не смог сдержать улыбки. - Не хватает неприятностей в жизни?
-- Нет! – поспешно выпалила она, не зная куда девать взгляд. – Просто… Просто мало кому нравится.
-- Не может быть! – слишком резко отреагировал я, и девушка, вскинув взгляд, шагнула таки назад. – Может, ты каким-то слепым показывала?
-- Мало кто видел, – она уже немного успокоилась и пыталась «незаметно» рассмотреть меня, надолго опуская глаза каждый раз, как наши взгляды встречались. – Но все говорили, что это слишком… ну… что так только в «весёлом квартале» танцевать. – Она опять уставилась в пол и замолчала.
-- Вот уж специалисты. Ты не спросила, откуда они знают, как там танцуют?
Девушка чуть улыбнулась и покачала головой
-- Спроси в следующий раз. До твоего таланта там, да и где-либо ещё, из виденных мною мест, очень далеко. Хотя, наверное, по вашим меркам действительно слишком откровенно.
-- А по вашим? – стремительно выпалила она и опять отвернулась.
-- А у нас нет своего отдельного искусства. Да и пластика была бы наверно другая, – пожал плечами я, отметив однако, что девушка, видимо, прекрасно представляет, с кем разговаривает.
Девушка кивнула, не поднимая глаз. Ожидала другого ответа?
-- Не слушай никого. Замечательно танцуешь. Пока, – я развернулся, чтобы уйти и не мучить больше бедную девушку своим присутствием.
-- Ты, – тихое, но торопливое, – ещё придёшь?
Я обернулся.
-- Приглашаешь? – её сердце бешено забилось, хотя казалось, что чаще уже некуда, она медлила с ответом, видимо вспомнила поверье, что нельзя приглашать вампира в дом и испугалась. – Посмотреть, я имею в виду.
Она подняла на меня взгляд и кивнула.
Честно говоря, я удивился. Стоит ни жива не мертва от страха и всё же приглашает.
-- Ну, тогда через 3 дня жди, – усмехнулся я и выпрыгнул наконец-то в окно.
Я стоял в тени напротив и видел, как она через некоторое время выглянула в окно, оглядела всю улицу и закрыла ставни.

Через три дня я пришёл и, уже не скрываясь, поудобнее устроился на окне. Она ждала меня. Но, увидев, ничего не сказала, а просто подошла к столу и активировала музыкальный амулет. Видимо, все разговоры разрешались только после выступления. Я был не против. Зазвучала мелодия, очередной раз не похожая на предыдущие, и ей вторил танец. Удивительно, как она подбирала единственно верные движения под столь разные мелодии. Она замечательно чувствовала музыку, следовала за ней, создавала причудливый узор, рассказ, магию. Её танец очередной раз будто поглотил меня, заворожил, загипнотизировал. И как кто-то может остаться равнодушен к такому чуду?!
Последние ноты отзвучали и девушка, тяжело дыша, опустилась на пол. Пару минут мы просто сидели молча, приходя в себя, возвращаясь в этот мир.
Очнувшись, я негромко зааплодировал, стараясь не перебудить весь дом, но изображая бурные овации. Танцовщица вскинула на меня удивлённый взгляд, а потом засмеялась, так же стараясь не очень шуметь.
-- Спасибо, – она не стала подниматься с пола, только повернулась ко мне лицом и подобрала под себя ноги.
-- Не удержался, – улыбнулся я в ответ. – Твои танцы достойны большего, чем одинокий зритель в ночи. Я уверен, ты обязательно найдёшь тех, кто их оценит по достоинству.
Она кивнула. А потом немного покраснела и с хитрой улыбкой ответила:
-- Я уже нашла.
-- Ну, – я усмехнулся, – я имел в виду людей.
Странно, но никакой особо сильной реакции на мою фразу она не выдала. Неужели сразу прекрасно поняла, кто я такой? Не думала на какого-нибудь вора или тайного почитателя, специально заглянувшего в её окно? Люди же не особо верят в существование вампиров. Видимо, очень любила в детстве страшные сказки.
-- Они не понимают, – ответила она, всего лишь чуть запнувшись. – Потому и танцую только ночью.
-- Думаю, тот мужчина с кем ты решишь остаться ночью, точно оценит. Скромный наряд для таких танцев явно не подходит. – Я кивнул на её одежду: простую тонкую рубашку, скорее всего изначально бывшую ночной, и широкую, нещадно обрезанную выше колен юбку. – Так добропорядочные горожанки на люди обычно не показываются.
Она смутилась и попыталась натянуть юбку на коленки. Её пульс участился, щеки немного покраснели. Да, довольно двусмысленно получилось. Наверно подумала, что я про себя, и испугалась. Я, конечно, тоже оценил зрелище, но говорил про какого-нибудь везучего человеческого парня. Если примусь это объяснять, будет только хуже, лучше сменить тему.
-- Как тебя зовут? – подействовало, она отпустила юбку и задумалась. Что, насчёт имени тоже есть какие-то суеверия? Не помню. Ну пусть решает, надо же мне её как-то называть.
-- Милора. Меня зовут Милора. А тебя? – похоже, она не была уверена, можно ли это спрашивать, так как взгляд опять блуждал по полу.
-- Мартин. На самом деле имя в три раза длиннее, но все зовут Мартин.
-- Очень приятно, – она кивнула, пытаясь сидя изобразить книксен:
Я рассмеялся и так же сидя, как воробей на жёрдочке, изобразил галантный поклон.
-- Всё, можно идти на бал: кланяться умеем, танцевать, по крайней мере один из нас, тоже.
Она улыбнулась, но как-то печально:
-- Там другие танцы. Они… скованные. Половину музыки пропускают.


Я приходил каждые три дня, предварительно хорошенько поохотившись, во избежание соблазнов. Она постепенно привыкла к моему присутствию, перестала прятать взгляд, перестала вздрагивать при любом моём движении, смелее отвечала и задавала вопросы, хотя наши беседы никогда не касались моего образа жизни и не затягивались надолго. Она, конечно, всё равно смущалась, волновалась и не подходила к окну ближе, чем на полкомнаты. Точнее, не подходила при разговоре. В танце же она абсолютно отдавалась музыке и даже не замечала, насколько близко порой оказывалась ко мне. И хоть наши разговоры были недолгими, мне всё больше казалось, что девушка начинает жить больше ночью, чем днём, бывало я оставался в тени рядом с домом и видел, что она ложится спать почти перед самым рассветом. Удивительно, что ей позволяли спать днём, видимо, она умудрялась это как-то объяснять. Я старался уходить пораньше и говорил, что ей нужно больше спать, однако она только мрачнела и отрицательно качала головой.
Однажды, к концу лета, она как всегда при моём появлении подошла к столу, постояла, но так и не активировала кристалл.
-- Это последний, – тихо сказала она.
Я давно заметил, что её музыка никогда не повторяется, но никогда не поднимал этот вопрос.
-- У тебя удивительная коллекция. Но неужели ты думаешь, что один раз увиденный месяц назад танец будет менее прекрасным вновь?
-- Это не мои кристаллы, – покачала она головой, – мне их даёт, так скажем на проверку, один знакомый маг. И у него теперь нет заказов.
Я раньше и не задумывался, откуда у неё так много совсем не дешёвых амулетов. Но, собственно, и живут они не в бедном квартале, мало ли чем родители дочку балуют. Где же тут можно достать подобные? Неужели только к магам заказ делать? Не очень-то хочется у них показываться. Да и нам ненадолго надо. А! Видел такие в дорогих трактирах! Надо будет зайти в гости к одному знакомому… Мои мысли прервал неожиданный вопрос:
-- Если не будет танцев, ты больше не придёшь?
Я немного растерялся. Как-то об этом я даже не подумал. Возможно так и стоило сделать, но я уже привык, что раз в три дня меня ждёт здесь небольшое, но самое настоящее волшебство. Девушка, однако, очень волновалась, сердце стучало как бешеное, щёки порозовели, взгляд уткнулся в столешницу, а руки мяли край рубашки.
Странно, она так не нервничала даже когда первый раз приглашала. Может, она как раз таки хочет, чтобы я не приходил? Но тогда кристаллы могли «внезапно кончиться» и раньше, что так нервничать-то, не съем же я её. Хотя… она может думать иначе. Или наоборот, боится, что больше не приду? Грэш, что она хочет услышать? Пусть сама думает.
-- Как скажешь.
Она помолчала, ожидая продолжения.
-- А может, – она сглотнула, частота её пульса уже начала не на шутку меня тревожить, – просто возьмёшь меня с собой?
Я моргнул:
-- В смысле?
-- Ну… можешь меня сделать такой же?
Я всё ещё надеялся, что не понимаю:
-- Вампиром?! – это слово впервые прозвучало в разговоре, она всегда старательно избегала таких тем, и всё таки утвердительно кивнула. – Ты с ума сошла?!
Я не на шутку рассердился. Да что она себе напридумывала?! Опять, наверное, свои детские сказки вспомнила! Она что, думает, это так замечательно? Да хоть бы спросила сначала, что её ждёт, балда!
-- Я .. я не хотела, чтобы ты уходил, – пролепетала она, вся сжавшись. Но, по-моему, это её не оправдывало.
-- Значит, надо стать вампиром? Обращённым?! – продолжал бушевать я. – Да ты же подойти ко мне боишься, какой из тебя вампир!
Я, конечно же, забыл о своих благих намерениях не пугать девушку. Сейчас мне как раз наоборот, хотелось хорошенько её напугать, чтоб и думать забыла про обращение.
Я слез с окна в комнату, в первый раз за наше знакомство, и медленно пошёл к ней, не переставая ругаться. Её глаза при этом изрядно округлились. Она, видимо, до сих пор верила, что я не могу зайти в освящённый дом без приглашения. Девушка отступала, пока не упёрлась спиной в стену, и застыла там, как примёрзшая.
-- Ты думаешь, это так романтично – охотиться по ночам? На людей, заметь, охотиться! А отключаться по утрам просто замечательно! А не контролировать себя с голодухи? Или тебя как раз это и привлекло? Есть склонность к убийствам?
Я прекрасно понимал, что это не так, что эту сторону нашей жизни она просто не учла, что она не понимает разницы между обращённым и истинным и что просто наслушалась сказок, но как же это злило!
Она прижалась к стене, как будто та могла спасти её. Не кричала и не убегала, а только сжалась и съежилась, как от мороза. Она отрицательно качала головой, то ли не соглашаясь с моими словами, то ли пытаясь остановить моё приближение.
Подойдя вплотную и прижав девушку к стене, я склонился к её шее, она вся напряглась и мелко задрожала от страха, удивительно, как ещё не упала в обморок. На секунду через моё раздражение пробился одуряющий запах её крови и соблазнительная сила эмоций, но, как всегда, пришлось одёрнуть себя, напомнив, что весь цирк не для того.
-- Даже не думай, – процедил я ей в самое ухо и со скоростью, почти не заметной для человека, пересёк комнату и выпрыгнул в окно.

В прохладной ночи я еще долго не мог успокоиться. Вот дурочка, хватило же ума! И ладно бы ещё повод был! Живёт, забот не знает, и туда же! И чего я так распалился? Как будто мало подобных случаев. Раньше из таких и набирали младших. Это теперь обращают редко, а раньше, пока ещё надеялись сделать равными, не стеснялись. Надеюсь я достаточно её напугал, чтоб она и не думала больше о таких глупостях?

Конечно же, я продержался недолго. Чем больше проходило времени, тем больше я представлял себе всяких бед. То думал, что она ночью ходит по улицам в поисках более сговорчивых вампиров, глупая, то что она трясётся за закрытыми ставнями и боится моего возвращения, то ещё какие страсти. На третий день я не пришёл из принципа, но на пятый уже не утерпел. Нет, на этот раз я не полез подглядывать в окно, а просто стоял в тени через улицу и слушал печальную музыку. Меня радовало, что всё осталось как прежде: ночь, светящееся окно и она, сливающаяся с музыкой, но и огорчало, что я теперь не могу насладиться этим.
Я постоял, послушал тихую музыку, и, убедившись, что ни один из моих страхов не сбылся, ушёл.
Ещё через пару ночей, проходя по делам мимо этого квартала, я сразу уловил знакомый огонёк. Не удержавшись, я свернул ближе. Из её окна слышалась всё та же печальная мелодия. Что-то было не так. Да, она говорила, что амулет последний, но сколько можно танцевать одно и то же? К тому же её огонёк стал тускнеть. Переживания и усталость приглушили его сияние. Насколько я знал, она никогда ещё не танцевала столько ночей подряд (а что-то мне подсказывало, что она так и танцует каждую ночь, а не я просто в удачное время прохожу мимо). В тот момент мне пришлось уйти, но на следующую же ночь, закончив дела и буквально ограбив знакомого трактирщика на охапку музыкальных амулетов, я поспешил к моей глупой танцовщице.
Как я и боялся, у неё играла всё та же музыка, и истощение приглушало её былой свет. Я залез в окно и свесил ноги в комнату. Девушка заметила меня и прервала танец, чего раньше никогда не делала. Она испугалась, но не отошла, а так и застыла посреди движения.
-- Я не могу больше слушать эту печальную мелодию! Держи! – Я протянул ей амулеты, но быстро понял, что она не подойдёт взять их. Столь хрупкие вещи не стоило бросать на пол и, сделав несколько шагов вправо, я положил их ей на кровать. Она дёрнулась, но не отошла, как в первый наш разговор, словно дала себе обещание не отступать. Смелая всё-таки девушка. – И не переутомляйся так. Ты скоро заболеешь! Тебе надо жить днём.
Я вернулся к своему окну и собрался уже выпрыгнуть на улицу, но она таки заговорила.
-- Стой! Извини, – взгляд вновь устремлён в пол, всё больше напоминая мне первые дни знакомства.
-- За что?
Она сердито посмотрела на меня и неуверенно сделала несколько шагов вперёд.
-- Я не боюсь.
О, это что-то новенькое. Я вздохнул и закатил глаза. Ну что мне с ней делать?
-- А стоило бы.
-- Нет, – она покачала головой. – Там я никому не нравлюсь. Зачем мне жить днём?
-- Ты поди спишь весь день, кому ж понравится? Даже не думай, тебя никто не будет обращать, ты не представляешь, чего хочешь!
Я уже приготовился к новой тираде и огорчился, что в тот раз всё было зря, как она неожиданно легко согласилась:
-- Хорошо, – глядя на моё ошарашенное лицо, она усмехнулась, – не очень то и хотелось.
-- Что?! Зачем тогда так пугать? – и тут я окончательно понял, отчего я так разозлился в тот раз. Я испугался, просто испугался, что она может стать Обращённой – и не человеком и не настоящим вампиром.
-- Если… если я буду жить днём, ты будешь приходить, хоть иногда?
Я сидел на окне, она стояла в паре шагов от меня, наши глаза оказались как раз примерно на одном уровне. Я улыбнулся и поймал её взгляд:
-- Конечно. Конечно буду. – Она улыбнулась в ответ. - А пока тебе непременно нужно хорошенько выспаться! И именно ночью! Будешь хорошо себя вести, встретимся. И наладь отношения с близкими людьми, они наверно уже не знают, что с тобой делать. Увидимся.
Я махнул ей рукой и выпрыгнул на улицу, весьма довольный и улыбаясь во все клыки.
Я дал ей три дня на отсып и возвращение к нормальной жизни. Это стало уже традицией – приходить через каждые три дня.
Летом солнце встаёт рано, а люди ещё раньше. Однако даже четыре часа после рассвета были несусветной ранью для Милоры. Окрестные жители удивлялись её уже непривычному присутствию у крыльца, молодежь подшучивала, старшие ворчали. Сама же девушка недовольно хмурилась, сидя на скамейке около забора. Вообще-то она собиралась, как ей и велели, наладить отношения с родными и спустилась помочь в лавке отца; тот, надо сказать, весьма обрадовался, но выгнал бледную и сонную дочь немного позагорать на солнышке и окончательно проснуться.
-- Смотри-смотри, какая бледная немочь. Я уж думала и не живая она, давно её не видно было, – шушукались бабки.
-- Эй! Упырём-то ещё не стала, затворница? На солнце-то не сгоришь? – смеялись мальчишки.
Милора лишь кривилась и обречённо качала головой. Видимо, я вовремя пришёл.
-- Лучше, действительно, на солнышке долго не сидеть, кожа-то ещё белая. – с усмешкой сказал я, и, веселясь, наблюдал как удивлённо вскинулась девушка, как округлились её глаза, и как она пытается что-то сказать, хотя сама и не знает, что. -- Я же сказал, что приду.
-- Но.. ты… как?! Ты же …
-- Как я и говорил, ты ничего не знаешь о нашей жизни, – ещё шире улыбнулся я, стараясь, однако, не сверкать клыками на всю улицу. – Идём, прогуляемся?
Я протянул ей руку и она, всё ещё ошарашенная, взяла её почти без промедления. Видимо, днём вампир не может быть страшным.
-- Ну, рассказывай, как ты живёшь. Я же почти ничего о тебе и не знаю.
Она кивнула и пошла рядом со мной вдоль улицы, так пока ничего и не говоря. Я не торопил её, пусть придёт в себя, мне и самому нужно для этого время.




Справка:
В этом мире истинные старшие вампиры отрубаются на рассвете, но просыпаются днём, в отличие от обращённых. Солнце им не вредит с определённого возраста, обращённые же сгорают в любом случае.